Марш-бросок до Марса и обратно

Чудное закатное солнце в едва видной дымке над хребтами приправило мои первые впечатления от Алтая. Дорога из аэропорта Горно‑Алтайска уже завтра сулила встречу с неведомой доселе красотой. Тропы пройдем, отели и базы отдыха проверим, с партнерами встретимся — плотный план для недельной разведки. Места для посещения я в общих чертах представлял, но, что такое особый алтайский дух, не понимал.

Сворачиваем влево на главной развилке Чуйского тракта, час пути вдоль бурной Кату́ни — и мы в Аска́те. Почитатели мистики, практик на осознанность и прочих ретритов в последние годы облюбовали эту деревушку. То ли аскатские сумерки, то ли перелет меня погрузили в таинственную дрему.

Встаем в пять утра, походы — для ранних пташек. Настоящие горы с их снежными вершинами отложим на завтра, пока тестируем Менжели́к, площадку с видом на Катунь. Держим темп, чтобы успеть намеченное, отметаем нехоженые тропы, выбираем очевидные. Здесь понимаю, что умение опознать тропу и держаться ее — важнейший навык разведчика, без него далеко не уйдешь. Или наоборот, тут как пойдет.

Час спустя на низком старте сидим в надежной красной резиновой лодке. Передаем капитану за проезд, чтобы перебраться на другой берег Катуни, вспоминаем Харона. Говорят, с той стороны возвращаются другими, проверим. Катунь — река с характером, глубокая, порожистая. Мы подпрыгиваем на волнах, а сидящего на носу коллегу Костю обдает пенными брызгами. Лодка причаливает, на своих двоих спешим к Камышли́нскому водопаду.

Говорят, в этом году алтайские реки еще не наполнились и через месяц ручьи и водопады будут полноводнее. Однако Камышлинский впечатляет своим напором. Неподалеку крутит жернова водяная мельница, гудит уютная лесная пасека. Обратный путь лежит через лес с длинным подвесным мостом в финале. Алый цвет и ванты напоминают Золотые ворота. Это здесь‑то? Магия.

Закусываем и запиваем чаем впечатления и по Чуйскому тракту едем до Кош‑Ага́ча, к границе с Монголией. Местные уверяют, что на этом маршруте человек переживает шесть катарсисов. Сначала не понимаю, о чём они, потом начинается. Бурлящие воды Катуни сменяют лесистые склоны, Семи́нский перевал открывает портал в другую климатическую зону, скал всё больше, ущелья величественнее, и, наконец, степи. Нет, вот так: стееепиии…

Особое впечатление на меня производят два места. Окруженные горами Чуя и Катунь сходятся, в точке их слияния рождается необычное чувство, словно ты в центре мира, как минимум в его обозримой части. Второй восторг тоже связан с рекой, у него даже есть название — Чуйские меа́ндры. Резкие изгибы русла напоминают свернувшуюся клубком змею и отсылают к известным фотографиям Амазонки. Мы долго и одышисто лезем по склону ради заветного кадра на фоне закатных гор, но оно того стоит.

Кош‑Агач встречает нас в темноте, чтобы было время подготовиться к другому миру. Домик с видом на Чуйскую степь. Силуэты горных вершин на горизонте не позволяют назвать степь бескрайней, но размах всё равно вызывает почтение. Встаем опять рано, в семь уже ждет Баха, местный повелитель колесниц. Мелькнувшая степная лиса благословляет нас на выезде в джип‑тур по окрестностям.

Первый пункт назначения — Джалгизтобе́, переводится как «одинокая гора». У Толкина гномы жили под Э́ребором, как раз под одинокой горой. Наша выглядит как небольшая гряда, но сверху открывается ошеломляющий вид на поселок и округу. Древние петроглифы смотрят в небо и продолжают мистический мотив.

Слушаем экскурсовода в краеведческом музее села Тобелер и, подкованные знаниями, едем ко второй цели — в урочище Кызылши́н. Волшебство! Я всего три дня на Алтае, а уже немного разбираюсь в местных топонимах, тут же перевожу, что мы в Красном ущелье. Добро пожаловать на алтайский Марс!

Выход медной глины вкупе с красновато‑оранжевыми лишайниками на камнях дают неповторимый оттенок грозной планеты. Наш транспорт проходит там, где обычная машина увязла бы: штурмуем отвесные склоны, пересекаем реки вброд, черпаем питьевую воду не выходя из авто. В ущелье снег еще не растаял и лежит сплошным пластом, меж тем до лета два дня. Сопровождающий указывает среди скал гнездо грифа.

Гигантский падальщик соорудил его из больших ветвистых палок. Впечатляет не меньше, чем открывающиеся виды. Вернулись в Кош‑Агач за вещами и разворачиваемся к точке старта, отныне будем двигаться медленно и обстоятельно, чтобы заезжать во все интересующие нас места. Перед ночевкой в Кура́е ужинаем с видом на Северо‑Чуйский хребет, к нему‑то мы завтра и пойдем.

Ранний подъем, плотный завтрак, отметка в журнале выходов, берем рацию — и в путь. Программой минимум обозначили Бараньи лбы, но сил хватило на большее, финальную точку сдвинули к Голубому озеру. Маршрут некатегорийный, но попотели знатно, особенно в конце, когда потеряли тропу и карабкались на четвереньках. 

Солнце палило нещадно, тут пригодился шарф, он защищал меня как от ветра, так и от солнца. Я взял в аренду треккинговые ботинки, а от палок отказался. Не сказать, что пожалел, но с ними было бы легче. Дух захватывало от видов, поэтому останавливались и фотографировали то ледник, то заснеженные пики.

Возле озера нас ждала хижина гляциологов — ученых, исследующих ледники. Сейчас в ней ночуют альпинисты, что идут в многодневные походы на вершины Актру, Юбилейную и другие. Устроились под солнцем на первом июньском снегу, на газовой горелке сварили чай, светски поболтали с покорителями вершин, доложили по рации, что всё в порядке, и пошли обратно. Каждый сжег около двух тысяч калорий, зажигать по возвращении сил не осталось, поели и спать.

Вторая ночь в альплагере погрузила в то особое состояние, когда уезжать не хочется и вид собранных вещей отдает легкой грустью. Тот же Урмат везет нас дальше по Чуйскому тракту. Осматриваем базы отдыха, общаемся с хозяевами придорожных кафе, делаем разведку, ради которой приехали.

После обеда изучаем тропы к Ула́рским водопадам. Воздух накаляется, солнце изнуряет и буквально гонит нырнуть в речную прохладу. Брызги падающей с высоты горной воды сдувают накопленную за неделю усталость. Костиным снимкам, кажется, удалось это передать.

Погода нам подыгрывала до этого дня, так что надвигающаяся гроза не сильно расстраивает. С тракта сворачиваем к селу Инеге́нь. Авто взбирается по зеленым склонам, напоминающим просторы Новой Зеландии, ползет к началу Инегеньской, или Тюнгу́рской, тропы, 50 километров которой ведут к одноименному селу. 

Останавливаемся, варим кофе и ждем, когда Костя проверит тропу. Туча грузно переваливается через горный хребет и накрывает долину, еще чуть‑чуть — и разразится буря. Наш исследователь на месте, прыгаем в машину и бежим от стихии. Позже Костя поделится кадрами Инегеньской тропы, и я неоднократно пожалею, что не пошел с ним. Отличная мотивация, чтобы в будущем пройти маршрут целиком.

Дождевые потоки догоняют нас на подъезде к перевалу Чике‑Тама́н, но мы чудом выходим сухими из воды. Через райцентр Онгудай устремляемся на север, к сказочной деревне Беренде́евке. Ночевать будем в старорусских деревянных срубах, а пока мы здесь — готовим прощальный ужин. 

Представляю, как завтра в Москве расскажу друзьям и коллегам обо всех приключениях, но останавливаю поток мыслей, чтобы улучить момент и не пропустить ни один луч внезапно выглянувшего закатного солнца.

Утренней дорогой в аэропорт понимаю, каким умиротворением наполнили меня эти шесть дней, несмотря на рабочий темп путешествия. Завидую нашим туристам, у них будет больше времени на загадочную алтайскую красоту, да и сам я сюда обязательно вернусь.